Лунная соната

[IceMoon]

Вечернее небо отчего то вижу сегодня слишком отчетливо. Даже звезды если хорошо присмотреться можно отыскать на темном лике Богини Ночи. Хотя если так подумать не хочу я видеть много звезд - пусть светит лишь одна единственная и пусть освещает мой путь всегда. А ведь такая есть на небосклоне я уверен. У каждого есть своя маленькая звездочка, которая как светоч ведет в новые миры, доселе неизвестные, но оттого еще более волнующие воображение, сердце и душу. Ведь как просто порой взглянуть на мир иначе, под другим углов - отбросить на мгновение свои прежние страхи, забыть о сделанных ошибках и неудачах и с гордо поднятой головой двигаться вперед. Ведь другого пути нет и быть у нас не может... или по крайней мере не должно. А для меня ведь сейчас одна звездочка светит всегда, и очень нравится мне смотреть за ее легкими движениями, таким нежным взглядом и всегда доброй улыбкой.
Эхх хороший же сон приснился недавно, но это пожалуй будет для другого поста уже - не сегодня, не сейчас, но позже обязательно. Вначале сон услышет тот человек, которого я там встретил а потом уже все остальные - так правильнее.
1 глава дописана))) Немного скомкано для начала, немного местами непонятно и имхо много нестыковок, но я еще в поиске своего стиля, своего повествования, так что хочется продолжать свое совершенствование и дальше)) Надеюсь на любезные и не очень комментарии. 1 глава писалась в 3 долгих этапа - вначале была неплохая задумка и ужасно убогий рассказ на 2.5 стр. Позже был неплохо довольно рассказ почти без изменений внесенный в 1 главу, я думаю поймете о чем я.... Заменив полностью первый рассказ на новый, оставив от прежнего лишь идею основную, склеив оба рассказа единой сюжетной линией вот что получилось, то и получилось. Название первой главы - "Вторя отраженьям". Вторая глава будет носить название - "Ледяное крыло", но это позже, но идее уже есть и думаю в ближайшее время начну их реализовывать. Ну а пока хочется чтобы тока помидорами не бросались гнилыми.. ну хотя бы спелыми - их потом можно собрать и съесть)))

Ну а вот долгожданная глава. Много она для меня значила все таки... ведь без вдохновения я писать не умею, а вдохновение мне приносит лишь одно чувство))) Хорошо что сейчас оно у меня есть))

Глава 1.

Вторя отраженьям.

Погруженный в эту непроглядную тьму каждый раз испытываешь лишь одно чувство – беспробудный и необъятный страх охватывает тебя с головы до ног, заставляя вздрагивать при едином шорохе, оглядываться при едва слышном шепоте ветра, искать глазами хотя бы слабый отблеск света, который может вывести тебя из этого кошмара. Необъяснимая пустота, в центре которой находишься ты один, пульсирует при каждом биении твоего сердца, каждом такте это такого крошечного механизма, работающего как часы заправского мастера, создавшее это чудо лишь для того, чтобы однажды увидеть, как его стрелки остановятся навсегда. Потертый, когда-то еще отдававший цветом золота, циферблат напоминал скорее очень старый раритет, нежели слаженно работающее устройство. По краям его, на тех местах, где обычно расположены циф-ры, было выгравировано много раз одно единственное имя. Имя того дорого человека, которого я искал всю свою долгую жизнь. Часовая стрелка уже зависла над 12, а минутная извещала о том, что времени оставалось все меньше и меньше. Ведь сердце подобно этому странному ме-ханизму – заведенное однажды оно когда-нибудь все равно закончит свой ход. Ожидание при-хода этого сладостного момента, этого мига, когда наконец после стольких мучений все закон-чится, питает тебя, заставляя идти все дальше и дальше – к Той, которая положит конец этим страданиям, Той которая сможет наконец исполнить твое бессменное желание, укрывавшееся так глубоко в закоулках собственной души. Сердце чувствует Ее приход и бьется все сильнее и сильнее, и ты чувствуешь как все, чем ты жил до этого - все чувства, переживания и надежды – все объединились здесь, все сплетается в этой твоей последней симфонии этому мира, послед-ней песне всем тем мечтам, которые ты топтал все это время.
Вся злоба, ненависть, желание отомстить за Нее – за то сокровище, которое в одно мгно-вение ты потерял из-за собственной глупости и бессилия. Да – ты слаб, слаб как никто другой в этом мире. Ты бессилен его изменить, хотя ты его Бог, ты не властен даже над своей судьбой – такой крошечной шелковой нитью, управляемый умелым кукольником. Да – ты лишь игрушка в Ее руках, Ее очередная прихоть, ее мимолетное желание. Она использовала тебя все это время для того, что исправлять собственные ошибки, для того, что еще раз можно было усмехнуться над твоей беспомощностью. Тебя жаль, и эта жалость к тебе пугает меня, потому что я и есть ты…Все чем ты жил до этого был лишь я, все, что делал до этого – моих рук дело. Без меня ты НИКТО, пустое место, мелкая песчинка на заснеженном и замерзшем пляже. Без меня ты бы никогда не смог отыскать дорогу к Ней, никогда бы не смог найти Ее, никогда бы не смог ска-зать те слова, что скоро скажешь. Потому что ты слаб, а я - сильнее. Ненависть питает меня, тебя – лишь сострадание. К чему эти попытки изменить привычный ход времени, повернуть все вспять и начать заново – зачем? Ничего более не исправишь и не вернешь, но… Она тебе слишком дорога и я сделаю для тебя исключение – подарю ей последнее желание. После этого все будет кончено навсегда.
Этот голос в голове говорил все громче и громче. Его речи пугают меня, они сбивают с пути, но в многом он прав. Без него я действительно никто. Тот парнишка зашедший когда-то в этот Лунный мир не выжил бы здесь без Его помощи. Руки безвольно опускаются, заставляя вновь уступить своему второму Я весь театр предстоящих действий. Я устал, просто очень сильно устал от всего этого. Видеть каждый день этот кошмар, а потом слышать Ее мягкий го-лос, ступать по мертвому миру, а позже встречать Ее снова в слабом лунном сиянии, ниспа-дающем на лазуревое платье, укрывающее всю гладь ее сокровенного озера. Мечтать о Той, ко-торая никогда не будет твоей, находить Ее в собственных снах и постоянно слышать ее слабый плач, понимая что ты не в состоянии Ей помочь. Видеть Ее лишь в бесконечных отражениях такой смутной ирреальности мучительно и больно. Смотришь на Луну – видишь Ее лицо, заме-чаешь каплю дождя – Ее озеро. Каждый шаг, каждое мое движение было всегда наполнено лишь мыслями о Ней, о нашей такой короткой единственной встрече и ее так и невыполненном обещании увидеться вновь. Если бы все могло случится по другому, если бы начал искать Ее раньше, если бы раньше понял как много Она для меня значит. Но было уже поздно и сегодня, в эту ночь стрелки часов моего сердца навеки остановятся, чтобы их неумолимый бег начался для кого то иного.
Через тьму начинаешь слышать слабые звуки. С каждой секундой они отчетливей и от-четливей напоминают стук дождя по каменной мостовой, шепот листьев на слабом ветру, дале-кий гул грозовых облаков, тихое шуршание струящейся воды из фонтанов, чьи то легкие шаги и такой знакомый голос, как будто обращенный к самому небу, молящий его остановить всю эту бурю. Раскаты громы нарушали эту мелодию потерянных надежд, озаряя на мгновения длин-ную тянущуюся вперед аллею мертвых деревьев. Миг за мигом черные цвета мира рассеива-лись, уступая место картине блеклого лунного света, лившего свои печальные серебряные сле-зы на неспокойную листву. Как сладостен тот момент пробуждения, когда в тебе как будто за-ново рождаются все чувства, радости и страхи, так долго таившиеся в заточении, казалось бес-конечного сна. В этот миг все твои ощущения обостряются до предела – чувствуешь каждую падающую каплю дождя, ловишь глазами каждый лик света. Кажется, что время замедляется в десятки раз лишь для того, чтобы ты ощутил и запомнил навеки этот момент, потому что иного у тебя уже никогда не будет. Мельчайший осколок падающей с неба бури, крошечный красно-оранжевый осенний листок каким то чудом уцелевший в этом мире медленно лавировал от од-ного дерева к другому. Играя свой собственный никому не слышный вальс на этих обломках цветущего ранее мира, сейчас он нес совсем не уныние и забвение. В его тактах чувствуешь на-дежду, в его пируэтах – веру на спасение, в его образе – маленькое солнце. Сильный холодной ветер пригвоздил это маленькое чудо к мраморной полуразрушенной статуэтке ангела, являв-шего собой небольшой фонтан. По левую руку я увидел целую вереницу похожих как 2 капли воды на этот фонтанов. На каждом из них восседал маленький каменный ангелок с музыкаль-ным инструментом. Исправно работающие фонтаны посреди этого кошмара достаточно иро-ничное зрелище. С огромной скоростью прибывавшая отовсюду вода уже давно добралась до краев этих монументов, и теперь они были похожи на небольшие мирные островки, на каждом из которых восседал неунывающий музыкант. Они играли всегда, но именно сейчас их песня наиболее была слышна, потому что иных звуков уже давно никто здесь не слышал. Увертюра о потерянных когда то надеждах и несбывшихся мечтах, песнь о людях, потерявших свой путь и погрязших в ненависти и пороках. Их мелодия возможно и не слышна, но достаточно лишь по-смотреть на их глаза, из которых, кажется, текут холодные как могильный камень слезы, и ты услышишь их слабый шепот. Ветер вторит этому бесшумному оркестру, исполняя свою по-следнюю колыбель, свою молитву.
Неописуемый силы дождь, казалось целую вечность проливавшейся здесь, застилал все, на что ни падал мой взгляд. Глаза с стрепетом искали слабый просвет в облаках, а сердце чуяло приближение чего то намного большего чем это буря длиной в вечность. Ветвистая молния оза-рила высокое, уходящее как будто в небо сооружение, напоминающее готический собор. На па-рапетах тут и там можно было разглядеть фигуры горгулий и сцены борьба ангелов с демонами. Как будто они еще не поняли, что никакого Бога здесь не существует, а тот, кто исполняет его роль лишь живет своими мимолетными желаниями. Длинный черный плащ, широкоугольная низкая шляпа, перчатка из дорогой темно-коричневой кожи на правой руке, глаза, в которых даже через столько лет поиска еще можно было прочесть слабый огонь и надежду, серебряные часы, держащиеся на длинной цепочке на поясе, чей циферблат весь исписан одним именем. Посмотрев на свою левую руку, я с ужасом на мгновение отвернулся. Никогда так и не смог к этому привыкнуть. К этому крови, постоянно стекающий с каждого пальца, с частичками чьих то жизней, так нелепо оборвавшихся от моего желания. Тысячи, сотни тысяч, может быть больше – я уже не помнил, сколько всего их было. Неумолимое время давно стерло из воспо-минай их имена и образы, оставив после себя лишь такое холодное и унылое сердце в груди. Каждый раз видеть страх в глазах в их последние секунды, слышать их плач, их мольбы о про-щении, их крики и потом тишину… Кровь, такая горькая на вкус и такая сладкая на ощупь, ее цвет, запах - все пробуждает во мне это желание проливать ее снова и снова лишь для мести, чтобы Она узнала, каково это – терять самое дорогое что есть в жизни.
Я безвольно упал на колени. Снова этот голос, снова он глушит мои мысли, снова он пы-тается взять все на себя, снова он шепчет мне – “убей, убей, убей”. Этот непрекращающийся ни на секунду стон, этот зверь сидящий внутри и лишь ждущий момента когда я буду наиболее слаб, чтобы захватить мое тело и душу – он появился в тот далекий день, когда я потерял то, что было мне единственно дорого в этом мире, мой светоч в этом царстве теней, моего бес-сменного проводника по закоулкам и лабиринтам этого сумрака. Девушка, чье имя я помню до сих пор, девушка чье имя я так часто выгравировал на ее подарке, позволяющими так легко пу-тешествовать по этому миру и всегда видеть Ее на задней стенке механизма. Лишь был вопрос, у Нее всегда был ответ, лишь рождалась малейшая печаль на сердце – она внимала моим пере-живаниям. Она внимала каждому биению моего сердца, а я внимал – ее. Та жизнерадостность, тот смех, те улыбки, что Она мне дарила, те мысли, которыми так часто награждала, те мимо-летные прикосновенья – я помню все до сих пор. Как и тот день, в котором все это оборвалось, когда единый миг меняет всю твою жизнь, перечеркивая все, чем ты был до этого и в это время рождаешься Новый ты с уже совсем другой душой и сердцем. Сердце, сотканное из тонких ни-тей льда и камня. Сердце для которого нет ничего важнее на свете чем справедливость и неус-покоенная месть Той, которая в одночасье перечеркнула все.
Замолчи, замолчи, замолчи!!! Я орал все громче и громче надеясь перекричать голос, ко-торый напоминал мне все это, надеясь убрать его снова в ту шкатулку, из которой он вышел. В последний момент я услышал лишь легкую насмешку и позже тишина. Я с облегчением отпус-тил руки от головы и коснулся той бездны воды, над которой я парил казалось в миллиметре. В еще прозрачной и чистой воде виднелись слабые отблески крови, напоминавшие о недавних событиях. Мимо меня то тут, то там проплывали сломанные вещи, чьи то брошенные игрушки, недочитанные книги. Коснувшись губами этой глади, я ощутил еще заметный соленый вкус крови, ощутил на мгновение боль всех, кто погиб в этой пучине. Через меня казалось за секун-ду прошли все страдания людей и их все еще блуждающие здесь страхи. Еще долго даже после меня по этой земле будут бродить их неупокоенные призраки. Забытые всеми, потерянные на руинах собственного мира, они будут слепо следовать своему наказанию – вечно быть привя-занными к тому, что сами и разрушили. Я слышу их голоса, вижу их глаза - эти воды прини-мают все, ибо в них отражается весь этот мир.
Очнувшись, наконец, окончательно и поправив шляпу, я медленно поднялся и направил-ся прямиком в тот собор, увиденный мною в отблеске первой пробудившей меня молнии. Дождь понемногу начал стихать. Чрез подрагивающие на ветре ветви деревьев проникал мяг-кий лунный свет, освещая идущую вперед дорогу. Мерные шаги по этому голубо-красному по-лотну были совсем не слышны и тишину дождя нарушали лишь кружащие иногда вокруг по-рванные газеты и легкие вещи, подхваченные желанием поскорее погибнуть в этом круговороте ужаса. Внутренний голос более не подавал признаков жизни – хоть на короткое время я могу быть спокоен за свои мысли и поступки. Мое сражение с ним еще не окончено.
Облака постепенно рассеивались как будто в предчувствии скорого конца этого мира. Даже небо не может плакать бесконечно – и его слезы когда-нибудь высыхают. Приближаясь все ближе и ближе к своей заветной цели я все острее ощущал всеми чувствами Ее незримое присутствие. До меня долетела ее песня, нет, это не песня – это молитва, а может и колыбель. Завороженный Ее дивным голосом, ускорил шаг и стал вникать обрывкам слов, доносящихся до меня. Вначале слышались лишь неразборчивые звуки, но, подступая все ближе, я ощутил всем сердцем и слухом эту дивную мелодию и эти слова, падающие мельчайшими каплями на самое дно это глубокого колодца по именем душа:

Этот круглый огненный диск
Он манит меня
Каждый день, каждый час, каждый миг.
Своей красотой
Белизной неземной,
Все сильней и сильней
С каждым днем.
Ах, безумен тот крик,
Что пленил пустоту
В час полночный,
Когда все уже спит.
Ты меня покорила
Навеки Луна.
Я тебя никогда не забуду....

Кусты терновника шли вереницей до самого входа в святое пристанище, представляя из себя подобие дороги, а может быть и стены, служащей незадачливому путнику надежной опо-рой и светочем на пути к оплоту справедливости и веры. А ведь вера и надежда всегда идут об руку с болью и страданиями, и отступая лишь на маленький шаг от истинного направления рискуешь навсегда потерять даже его слабый отблеск так нелепо играющий в каплях вечерней зари. Весь увитый старым плющом, в трещинах, подобных шрамам, полученных в ожесточен-ных сражениях за истинность своей веры, покосившимися статуями и разбитыми витражами собор возвещал собой проигрыш Бога этого мира, проигрыш еще одной неудачной мечты, еще одного нелепого и глупого желания, коими владеет так неустанно каждый, сошедший в этот мир. Пороки и страсти, страхи и ненависть не знают границ – они проникают в сердца незамет-но: как мельчайшие черви они подтачивают саму сущность сознания, заставляя его уверовать в небывалые, а порой и вовсе абсурдные вещи.
Я с трепетом внимал сладкому и такому прекрасному голосу, доносящемуся из самой глубины этого мрачного места. Подобно невидимым крыльям, приносящим холодному северу такое долгожданное тепло, песня окутывала меня с ног до головы, заставляя каждую секунду пробуждаться всем старым надеждам и желаниям, так долго томимыми в глубине замерзшего сердца. Волшебные звуки, волшебные слова – и кажется, будто каждый новый твой шаг откры-вает дорогу в новую сказку, в новый мир, полный тех чудес, которых никогда не увидишь в ре-альности. Мысли и чувства сплетаются в созвездие бесчисленного множества числа звезд, ми-риады тянущихся казалось бесконечно секунд складываются в единственный образ – образ за-литой лунным светом дороги, слегка приоткрытого окна, серых крыльев у тебя за спиной, ста-ринных настенных часов бивших полночь и одного лишь чувства…. В голове вновь всплывает Ее лицо, Ее слова, что она тогда сказала еле слышно, Ее неловкие признания и тихие шаги за спиной, сумерки, проведенные с ней, ночи и дни – все, чем жил я до этого была лишь Она. Все остальное отходило на далекий план лишь слышал я Ее голос, видел Ее волосы, внимал ее мо-литвам и устам, так неловко порой соприкасавшимися с моими. Все эти детские признания и глупые разговоры, молчание в самой бездне ночи и мимолетные касания Ее губ слились в еди-ный миг, в единое неразрывное время, время в котором я был так счастлив и спокоен. Обеща-ние данное Ей тогда, в том месте, где я впервые встретил девчонку из моего такого долгого сна длиною в жизнь, исполнялось до сих пор. Прости Элейн, но сегодня я буду вынужден его пер-вый и последний для себя раз нарушить. Нарушить для того, чтобы спасти многих заблудших сюда, спасти тебя, спасти себя самого от всего этого…
Небывалое чувство уверенности, необходимости всего того, что скоро должно произой-ти влекло все сильнее и сильнее. Это чувство поглощало всякие другие желания и голос лишь усиливался и усиливался. И как порыв ветра, врывающегося из полуоткрытого окна в малень-кую уютную комнату, задувает горящую свечу, так и голос звучит все отчетливее.
Открыв обеими руками массивные створки дубовых дверей, испещренными с внешней стороны незнакомыми мне латинскими буквами, я наконец таки увидел Ее. После стольких лет поисков, после бесконечной череды снов, в которых я снова и снова встречал Ее, Она вот пере-до мной – именно такая, какой я Ее запомнил, именно Та, которую я видел всего лишь едино-жды, Та которая перечеркнула прежнюю жизнь и одновременно начала новую. То безответное чувство, что точило меня все эти годы движет и сейчас – к Ее длинному лазуревому платью, Ее карим глазам, теплому взгляду, тихим молитвам и алтарю, рядом с которым она с неописуемым словами спокойствием ждет меня – своей смерти. Она чувствует мой приход, знает зачем я пришел к ней, но не бежит как прежде, не пытается что-то исправить и вновь скрыться в паути-не чьих то надежд и желаний. С приближением темной фигуры девушка подняла голову вверх – к тому месту, где отсутствовала часть крыши собора и можно было увидеть звезды, для кото-рых мы лишь миг, а они сами – вечность. Именно поэтому каждый раз нам так отрадно смот-реть к их сторону – в их цветущий мир, который в отличие от нашего не завянет никогда. По-следний раз взглянула на пылающее от всполох молний небо, уловила крохотный лунный лу-чик, ощутила на себе прохладу чистого ветра, услышала шелест листвы, приготовилась к сво-ему последнему рандеву с человеком, которого она сама ждала всю свою жизнь, но так ему это-го ни разу не сказала.
Тяжелый стук шагов гулким эхом разносился по собору. Капли дождя проникающие внутрь, капли дождя на статуе Девы Марии, венчающей алтарь, словно слезы текли из ее глаз. Перевернутые скамьи для прихожан, чья то забытая Библия, стекло тут и там пестрившее на полу. Только заметил окровавленный подол Ее платья, ее ноги были все в крови и странное чув-ство, что эти шаги по стеклу, это стремление пожертвовать собой я помнил когда то, точнее я знал того, кому это было так присуще, но имя его уже стерлось из моей памяти. Давящая пусто-та тысячами рук опутывала меня, превращая мир вокруг в некое абсурдное и порой смешное зрелище. Кажется я и правда схожу с ума, вернее уже сошел. Поэтому все что остается мне – это побыстрее закончить свое последнее дело и навсегда уйти.
Рука простерлась над беспомощной девушкой, так слепо ждущей своего неминуемого конца. Ни капли мельчайшей слезы, ни единой тени отчаяния или страха не отразилось в Ее глазах. От Нее веяло лишь спокойствием и тишиной, а на устах Ее читалось лишь глубокое молчание. Сомнение, крошечное сожаление о потерянном времени на миг промелькнуло у меня перед взором, чтобы вновь раствориться в этих холодных объятиях, преподносимых Ею сейчас, в это самое время. Минута, тянущаяся казалось целую вечность, была именно той, что мы так долго ждали. Время, да и весь мир смыкались в мгновение в едином месте, на одних глазах, на едином вздохе. Сотканная из тонких линий идеала это сокровище, это маленькое чудо сидело тут прямо передо мной. Она была именно той, которую я увидел впервые в том самом первом отражении, она была именно той, которая несмотря ни на что смогла заменить царившую с сердце пустоту после потери моего светоча.… Этот свет создает иллюзию той ирреальности, в которой я всегда мечтал оказаться – картины красоты сопоставимой лишь со звездным безоб-лачным небом, картины моей мечты возникали перед взором, открывая все новые и новые го-ризонты. Словно крылья взлетающей бабочки, позволяющие чуткому взгляду заметить их пре-красные очертания, мир вокруг окрашивался в невиданные ранее цвета радуги, те цвета, кото-рых так не хватало в этих чьих-то ночных кошмарах. Вся серость, тьма и бездна людских жела-ний отходила на второй план при виде этого создания. Казалось, что вот-вот увидишь бело-снежные и такие мягкие на ощупь ангельские крылья, медленно-медленно расправляющие свой профиль на фоне небольшого алтаря. В Ее глаза я угадывал небо, в Ее платье – глубину океана, в ее движениях – дыхание ветра, в устах – тихий шепот травы. Подобно восставшей прямо из сказки богине, Она предстала передо мной во всем своем величии, в своей неописуемой пусты-ми словами красе, все с тем же девственным блеском в глазах, все с теми же тучами сладостных снов, где часто я подолгу так пропадал.
“Лишь единое желание, твоя последняя воля в этом мире - ее я могу исполнить, впервые и в последний раз, нарушая данное давным давно обещание”. Слова гулким эхом пролетели по собору, устремляясь все выше и выше – к облачному небу, к этому источнику желанного очи-щения, к этой Луне, так долго освещавшей этот пустой мир до моего прихода. До этого момен-та мне всегда казалось что собственный голос был более низким, даже странно как раньше не замечал. Ведь стоит задуматься как давно я не слышал собственного голоса, как давно не гово-рил ни с кем, кроме себя, а так хотелось порой сказать хотя бы пару слов, чтобы их хоть кто-нибудь услышал. Подавляя в себе это желание с каждым днем все отчетливее понимаешь всю нелепость одиночества, того чувства к которому так стремятся порой люди. Одиночество затя-гивает, оно берет тебя в свои цепкие лапы и чем больше держит, тем сильнее чувствуешь, как капля за каплей из тебя уходит всякое желание жить. Мир окрашивается с каждым днем все с более серые тона, пока в конец не обесцвечивается. Перестаешь замечать окружающих, пере-стаешь видеть их улыбки, слышать их голоса, и начинаешь понимать, что ты уже перешел ту черту, называемую точкой невозврата. Невозврата к тому, кем ты была раньше, кем хотел стать и кем ты пока являешься сейчас…
Вняв моим словам, Селин слегка улыбнулась , на мгновение я увидел лицо, исполненное огромным счастьем – как будто она ждала этих слов всю свою жизнь, и эта крохотная, тепля-щаяся в сердце надежда наконец то осуществилась. В Ее глазах я прочитал чувства томимые в душе все эти годы, но миг длился недолго и почти сразу их вновь скрыла эта пелена холодно-сти, которой Она от меня отгородилась.

Надежда и вера – как чистая шаль,
Когда лунный свет озаряет алтарь.
Приходят лишь вместе… уходят порой
Как только их путь озарится вновь мглой.
Терпи ты их слезы, уйми их печаль
И снова иди в беспросветную даль.

Ее голос подобный сладостной песне соловья слушал весь этот погибший мир. Он вни-мал каждому Ее слову, каждой интонации, ведь они - это последнее что мир услышит.
“Когда обещаешь что-либо очень дорогому человеку свои слова вернуть более нельзя. Поэтому я верю тебе, всегда верила. И сейчас я верю, что ты еще можешь все исправить и все изменить. Мое желание – верни время туда, оберни его вспять. Верни все в начало, в то время, когда все началось, в те годы, когда наши порывы были чисты и благородны, в то время, которое я не за-буду никогда.… Стань хоть раз тем Богом, который ты являлся все это время. И потом, если все повторится вновь, значит, так тому и быть….”
Слова Селин поразили меня и в тоже время я чувствовал, что второй Я не сможет сопро-тивиться, ибо сколько в нем бы не было ненависти свое слово он держал всегда, потому что держал его я. И в этот раз мои предположение не были беспочвенны. Я ощутил всю кипевшую в нем злобу от Ее слов, как стремительно всего его охватывало эта чернота, эта мгла, из кото-рой так тяжело выползти вновь на свет. И тут… он внезапно исчез. Короткая секунда и все прошло – его боль, его крики, его стоны и бесконечные заключения. Голос исчез, испарился, казалось вроде на совсем и вот теперь Она стоит прямо перед мной и нету той ненависти ца-рившей в одной моей половине и теперь я смогу Ей сказать ВСЕ, что было на душе. Я потянул-ся к Ней рукой, пытаясь ухватиться за Ее образ, но тот постепенно застилал собой нарастающий отовсюду туман. Пол, потолок, стены, фрески, разбитые витражи – все заволокло непреодоли-мой пеленой, чрез которую не проходил ни единый звук. Я почувствовал странное ощущение, что меня ворочит наизнанку – каждый миллиметр моего тела взбунтовался в этот миг, каждая частичка моего сознания противилась происходящему вокруг хаосу. Капля за каплей воспоми-нания стирались из моей памяти, оставляя после себя безжизненные пустоты. Все чем жил, что чувствовал, что видел понемногу-понемногу с нарастающей скоростью исчезало из сознания. Все печали и страхи, также как и мимолетные моменты счастья - ничего этого больше не было.
Мир вокруг потух окончательно и воцарилась полная тьма, а что еще более страшно – полная тишина, в центре которой находишься лишь ты один.
Мальчик без имени и прошлого, мальчик, помнящий лишь смутный образ плачущей де-вушки, сидящей на берегу сокрытого от посторонних глаз озера. Он не знал кто эта девушка, не знал ее имени, не знал, что она для него значит. Она не знает его, а может и не догадывается о его существовании, она ждет лишь, когда слабый луч лунного света упадет на ее озеро, ждет момента своего пробуждения от такого долгого сна, сна длящегося казалось целую вечность. Начинается совсем другая история и другая теперь будет его проводником. Куда приведет меня Ее лунный свет, Ее образ оставшийся у меня в памяти я не знаю. Знаю лишь то, что теперь смыслом моей жизни будет лишь поиск Ее, потому что Она владеет ответом на главный вопрос – почему я помню Ее образ, почему она так для меня важна, хоть я ни разу Ее не встречал.
Еле слышные шаги по стеклу, ровное и спокойное дыхание, руины города бывшего не-когда центром могучей Империи. Лишь огненный от палящего солнца тротуар, да еще редкие зеленые листья на обветшалых деревьях говорили о недавней жизни. Уходящие далеко ввысь дворцы из стекла и бетона уже наполовину разрушены неумолимым как сама смерть временем. Кажется, что незримая человеческому глазу сила властвует на этом кладбище покинутых на-дежд. Даже воронов – извечных спутников забвения – уже не встретить на бескрайних и давно пустых улицах. Создание по имени человек стерлось из памяти этого города, оставив после се-бя лишь безликие и немые строения. Отчаянье, охватившее некогда это место, виднелось на каждом повороте, каждом камне, каждом осколке стекла. Отчаянье сопоставимое лишь с оди-ночеством….
Заперевшись в закоулках ненависти и пороков, выстроив для себя невидимые глазу сте-ны, покинутые и одинокие, люди стали испытывать Страх. Тот дикий и необузданный страх, который пожирает тебя изнутри, сжигая в нас последние остатки человечности. И наступил день, когда Страх вырвался, наконец, на волю. Он возник внезапно и пронесся яростным урага-ном по одряхлевшим городам. Страх сметал все на своем пути, не щадя никого. Все ночные кошмары, переживания, самые сокровенные ужасы, кошмары и мысли людей вышли, наконец, наружу из своего такого долгого заточения. Хаос и паника, охватившие мир длились семь дней и семь ночей. После – все стихло уже навсегда, оставив после себя руины и безмолвие.
Тишина, окружавшая все вокруг была настолько непроницаемой, что казалось лишь од-но маленькое слово может привести в трепет этот прогнивший мир. И где-то здесь, в мире по-следнего одиночества затерялась Она. В отраженьях бесчисленных зеркал, в еще не высохших от дождя лужах, в побитых стеклах проклятых домов – мальчик везде искал ее смутный след, но находил лишь свои одинокие и уставшие от всего этого кошмара глаза. Семь дней ужаса, семь дней того сна, который бы он больше никогда не хотел увидеть. За столь короткое время увидя собственными глазами скрытые от постороннего взгляда страдания, он почувствовал, на-конец, то безудержное ощущение одиночества, присущее каждому. С колыбели и до самого смертного ложа оно преследует по пятам каждого, кто отважился с ним хоть раз бороться. За-пирая наглухо это чувство, люди и не думали, что оно сможет вырваться, что он может быть настолько всепоглощающими и вечным. Это было тем огнем, что разнес необузданный ветер Страха по всему миру. Сжигая в прах все, что творил человек тысячелетиями, превращая в пе-пел последние останки цивилизации, он пронесся по миру, оставив после себя лишь выжжен-ную землю человеческих надежд.
Переходя от зеркала к зеркалу, от капли к капле надежда все больше покидала сердце. Казалось, что попал в невидимую глазу паутину и как бы ни старался, вырваться из ее смерто-носных лан невозможно. Лишь интуиция подсказывала, что осталась всего одна ночь на по-следнюю попытку, на последний поиск. Не видя сна и хотя бы крошечного просвета в царив-шем неделю ужасе, он двигался все дальше и дальше. До конца не осознав произошедшее, до конца не поняв причину, лишь желание найти Её двигало его вперед. Последняя ночь и послед-ние отблески Луны должны привести его к следующей двери, двери ведущей к Ней. Но эта ночь была смугла как никогда. Давно исчезнувшие с небосклона звезды можно было увидеть лишь в чудом уцелевшем Планетарии да на потрескавшихся от времени страницах книг. Без-мерная глухая тоска охватывала все больше, вытесняя все прежние страхи и даже воспомина-ния. Память исчезала с каждым днем все быстрее и быстрее пока, наконец, не осталось ничего, что было до того вечера, как мальчик ступил на сотканную лунным светом дорогу.
Томимый в заточении собственного сознания, своих страхов и былых ошибок, запертый в своем рукотворном мирке, но такой свободный от внешнего – таким он был до того вечера, когда в одном отражении он не увидел Ее, такую печальную и одинокую, такую потерявшую что-то давным-давно, ждущую всего лишь одного – когда всего одна капля лунного света отра-зится в ее прекрасных бездонных глазах и пробудит в них вновь те чувства, что некогда исчезли в лучах сумеречного солнца.
С тех пор Она появлялась всюду, куда ни заносила судьба мальчика. В воде, зеркалах, стеклах, шепоте листвы, дуновении прохладного ветра – везде он угадывал Ее слабый след, Ее присутствие, Ее легкую чуть слышную поступь. Каждое его мгновение было наполнено лишь мыслями о Ней. С нетерпением он ждал Ее незримого прихода, каждым раз, с замиранием сердца отмеряя минуты и секунды до полуночи – времени, когда Она вновь ему являлось. Мир и само время разделились на 2 состояния – с Ней и без Нее. Мучительное ожидание подобно дикой неудержимой агонии охватывало сердце все сильнее и сильней. Желание, еще хотя бы раз увидеть этот иллюзорный образ, этот призрак, в конце превратилось в сжигающую душу и разум страсть. Отдаваясь на растерзание этому чувству перестаешь думать, перестаешь пони-мать окружающий мир. Все, что было когда-либо в мире, сомкнулось на одном создании, одном лице, одних глазах. Не в силах противостоять и не в силах что-либо изменить, раздираемый внутренней борьбой и упреками окружающих, сжигаемый заживо изнутри, он понимал, что его конец уже совсем близок. Опознавание этого было настолько четким и определенным, что сми-рился очень быстро с этими мыслями. Собственная смерть, как впрочем, и жизнь, отошли на второй план, уступив место сладостным мечтам о невозможной встрече с Девушкой Лунного Света. Все, что было до того памятного вечера казалось таким далеким и неясным, словно и не происходило никогда. Дымка и пыль покрывавшие фолианты старой памяти лишь изредка раз-веивались, давая дорогу ясному разуму. Но тщетны были попытки вернуть прошлое. Казалось некая сила с упорством дьявола закрывала дорогу назад, а путь впереди был еще более скрыт пеленой серого, как ангельские крылья тумана. Обволакиваемый неизвестностью, все еще то-мимый и загнанны в угол собственными мечтами, мальчик сделал первый шаг вперед. Послед-ние цепи, связывающие его некогда с прошлым, рвались одна за другой с каждым биением ста-ринных настенных часов. Ритмичный стук с каждым своим тактом, каждым мгновением отда-лял мальчика от царившей в его сердце тьмы, все более приближая к новой. Словно подхва-ченный незримым теплым ветром, гордо расправив серые крылья – последнее оставшееся от прошлого воспоминание, мальчик сделал шаг навстречу окутываемой лунным светом дороге. Сделал шаг навстречу тем мечтам, что он так долго теплил в самых закоулках своей некогда холодной души. О пути назад уже нельзя было и помышлять. Ведомый слабым и еле слышным ночным соловьином пением, мириадами ярких и таких одиноких как никогда звезд и этим тусклым серебряным сиянием, с легкостью ступая на невидимую глазу, но такую реальную для сердца тропу, мальчик последний раз взглянул на свой старый мир и тогда он впервые осознал, что этой реальности суждено совсем скоро погибнуть.
Все его сознание, вся его сущность, все его чувства встрепенулись в тот момент, когда он впервые ступил в этот новый мир – мир Лунного Света, мир который живет лишь для того, чтобы ровно в полночь рушить чьи-то мечты, мир который живет, чтобы ровно в полдень соз-дать новые надежды, мир, ведомый лишь прихотью его создателей и его единственных жиль-цов. Мир, живущий с единственной легендой – легендой о том, что встретившись лишь раз в лучах серебряных Лунных слез, создатели разрушат его раз и навсегда. Легенда длинною в веч-ность. Легенда о долгожданном покое, легенда о Мечте.
Последняя дверь здесь, в этом покинутом мирке была лишь началом длинной вереницы событий и случайностей, объединяющихся под одним единственным словом - Судьба. Вела ли меня Судьба или я сам выбрал этот путь? Предначертано ли мне найти здесь то, чего я так дол-го искал всю жизни? Изменюсь ли я сам или изменю мир вокруг себя? Эта память… я чувствую что слишком многое забыл, слишком многое должен вспомнить, а может быть этого и не нужно мне вспоминать? Вдруг нерукотворная сила запретила мне вспоминать, дала мне второй шанс что-то исправить? Если так то я не собираюсь его упускать.
Последний шаг, последняя ночь привела меня к концу, к последней черте. Здесь начнет-ся моя история, история одной мечты, возникшей внезапно, история слепого поиска своего Я на руинах чьих-то желаний, которые мне так скоро предстоит познать. Еще крохотный шаг и по-веяло ледяным могильным холодом. Вступив в эту новую обитель, вижу лишь ослепительный свет, чувствую снег под ногами и северный ветер. Протянув ладонь вперед, ловлю случайно белоснежное перо. Присмотрелся к нему внимательно – изо льда… В руках таких еще теплых лежало небольшого размера прекрасное ангельское перо, четкие линии которого были сотканы из такого блестящего и манящего льда…